/Каждый поцелуй как первый, каждый поцелуй как последний: у неё мягкие влажные губы, припухшие от поцелуев, я хочу видеть её, я хочу ощущать её, я_хочу_её. Риокота умная девочка, очень умная девочка, - ловко стягивает с меня штаны - милая, тебя нужны правила приличия. Я чувствую, как она управляет мной, тянет за нужные верёвочки, как кукловод, но каждого её прикосновения по телу расходится дрожь и какое-то непонятное чувство, желание обладать.
В этой игре не должно быть ведущих и не должно быть ведомых, я открываю глаза и мягко толкаю её назад, заставляя лечь - мне нужно чуть больше простора для действий. В свете бра её кожа кажется совсем шоколадной, сладкой, я так хочу попробовать её, что кусаю за плечо и хрипло смеюсь.
- Ты очень красивая, - удивительно, что мне ещё хватает сил произносить что-то, говорить ей комплименты, чтобы в очередной раз сказать: ты нужная, ты самая-самая лучшая и удивительная; я люблю тебя так, что начинаю задыхаться в твоём присутствии, я был бы самым счастливым, если бы ты была со мной. Я развожу её ноги и подаюсь вниз. Кончиком пальца обвожу набухший клитор, дотрагиваюсь до него языком и слизываю выступившую смазку: течёт по подбородку, по шее, но мне плевать. Я нажимаю языком на подрагивающую кромку и вслушиваюсь в глухой стон, в скрежет ногтей по спинке кровати, я слушаю, как Риокота задерживает в себе протяжный вскрик, и развожу пальцами плоть, чтобы приникнуть ртом, чтобы провести зубами по самому краю, чтобы почувствовать, чтобы услышать, как внутри зарождается спазм. Я вытягиваюсь для поцелуя и заменяю язык пальцами: просовываю сразу три, сложив один под один, и улыбаюсь, когда Боннибелл прогибается в спине и насаживает на них./